«Просто я честно работаю...» Трудовой путь настоящего нефтяника

— Иван Ухливанович, с чего начался ваш трудовой путь?

— Наверное, считать надо с училища. Я как раз в родном Татарстане окончил школу, и семья переехала в Казахстан. Там я поступил в профтехучилище, учился на бурильщика. Отучился и пошел работать на скважину помбуром (помощником бурильщика. - М.М.). Но недолго проработал, призвали в армию. А после армии оказался в Ханты-Мансийске.

— Получается, у вас рабочая биография — через весь Союз! Почему решили из Казахстана переехать аж в Тюменскую область?

— У меня, знаете, вся жизнь получается с нефтью связана. В Татарстане, где я родился, недалеко от родной деревни нефтяные вышки стояли. Мы, пацаны, бегали смотреть, интересно было! Наверное, потому и пошел на бурильщика учиться. В Казахстане тоже в нефтянке работал.

А про Ханты-Мансийск я и не знал, пока армейский друг не рассказал. А в те года, это семидесятые еще были, на сургутских месторождениях все только начиналось. Я и решил: еду!

Приехал в январе. Холодина — 55 градусов мороза!

Сначала даже уехать хотел, но передумал. Да и стыдно стало: я же до этого на берегу Аральского моря работал, в пустыне. Её перенёс — а тут отступить? Ну, нет.

Достаточно быстро устроился на работу, да так и остался. Так вот и связал всю свою жизнь с нефтью и Сургутом.

— С чего началась ваша деятельность на новом месте?

— Начал с помбура — опыт-то уже был до армии. Потом набрался еще опыта, стал бурильщиком, потом мастером. С 2002 года стал мастером по капитальному ремонту скважин в ОАО “Сургутнефтегаз”, работал в Управлении по капитальному ремонту скважин и повышению нефтеотдачи пластов.

— То есть вы не просто осваивали новые профессии, но и начали руководить коллективом, бригадой?

— Да, получилось, что я и новую технику все время осваивал, учился, и отношения с людьми учился выстраивать. Раньше ведь было — мастером просто так не станешь, нужно было многое знать, многому научиться. Словом, соображать как следует.

Видимо, получилось, потому что, когда меня назначили мастером, бригадиром, люди восприняли это нормально. Но у меня всегда отношения были хорошие, я умею и дружить, и, когда надо, нажать, убедить работать с полной отдачей. Это тоже нужно уметь, как же без этого!

Еще, знаете, наверное, дело в том, что мне всегда было интересно сделать свое дело как следует, и я это стремление старался всей бригаде передать. Вечно мы что-то придумывали. Вот, например, первыми стали по-новому ремонтировать скважины. На инженерном языке это называется так: технология горизонтального ремонта скважин методом зарезки бокового ствола с горизонтальным участком 350-400 метров на больших глубинах. Уже потом узнали, что по этой технологии показатели нашего ремонта чуть ли не лучше тех, какими хвастаются лучшие сервисные компании мира!

— Это же только одно из ваших рационализаторских предложений, а в целом профессиональных достижений у вас гораздо больше. В какой момент почувствовали тягу к изобретательству?

— Так точно и не скажешь. Может, еще когда мальчишкой бегал на буровые вышки смотреть! А уже сознательно — когда пришел на буровую, стал работать, смотреть, кто, как, какие операции выполняет, у кого лучше получается, быстрее.

Наверное, в тебе эта жилка или есть, или нет ее. Если изобретательская жилка есть, надо ее развивать, использовать. Я и начал. Получалось и по мелочи что-то улучшить, и довольно серьезных результатов добиться. Например, внедрение метода зарезки боковых стволов в скважинах с большим смещением роторными управляемыми системами.

Я же говорю: надо смотреть, думать, прикидывать, что и где можно сделать лучше. Скажем, буровое оборудование — его же по определенной схеме расставляют. Я присматривался, думал, можно ли что-то в этой схеме поменять. Предложил изменить так, чтобы при капитальном ремонте к оборудованию доступ был удобнее. В результате мы сократили время капитального ремонта скважин на 15%.

— Как к вашим предложениям относятся коллеги, руководство? Ведь порой можно услышать: “И чего тебе спокойно не сидится?..”

— Нормально все относятся! Я же лучше для всех стараюсь сделать, чтоб работать было удобнее, чтоб показатели лучше были. А это для всей бригады — благодарности, премии.

Руководство тоже ценит. Да, отмечали не раз, и премии, и награды есть. За эти годы получил орден Трудового Красного Знамени, орден “Знак Почета”. Вручили вот медаль “За освоение недр и развитие нефтегазового комплекса Западной Сибири”. Ветераном труда стал!

— Расскажите немного подробнее о медали “За освоение недр”. Это ведь знак признания заслуг именно профессионалов-нефтяников. За участие в каких проектах вам ее вручили?

— Их много за годы работы было. Я ведь работал не на одной скважине. Да, участвовал в освоении разных месторождений. Бывало и тяжело, климат-то суровый. Но это работа, которой я решил заниматься.

И рядом были люди, которым я доверял, а они — мне.

— Тяга к усовершенствованиям проявляется только на работе? Или и дома тоже?

— Нет! Не только на буровой! Но не в таких масштабах, конечно. Квартиру отремонтировать, какие-то бытовые мелочи улучшить — этим ограничиваюсь.

— Есть ли какие-то увлечения помимо рационализаторства?

— Я, честно говоря, не охотник, не рыбак. Хотя в лесу бывать люблю, ягоды часто собираю — и это с детства. Так что я ягодник.

А по молодости лет в спортзал ходил постоянно — нефтяник должен быть крепким!

— Вы начали трудовой путь в СССР, когда членство в профсоюзе было практически стопроцентным. Как складывались отношения с профсоюзом в дальнейшем?

— Конечно, я как поступил на буровую помбуром, вступил и в профсоюз. Потом был профоргом бригады. И это не какая-то нудная работа была, как сейчас пытаются кое-где показать. Интересно было! В соревнованиях участвовали. Помню, вместе с нижневартовской бригадой в 1973 или 1974 году рекорды по бурению ставили, 100 тысяч тонн набурили!

Спрашиваете, как потом с профсоюзами было? Время менялось, задачи у профсоюза менялись. В 90-е сложно было, потом, когда выровнялось, профсоюз снова обеспечением для рабочих занялся. Сейчас вот путевки выдают в хорошие санатории, чего раньше не было. Молодцы!

— Своим трудом вы заслужили не только признание коллег, но и высшую трудовую награду страны. Скажите, какие у вас ощущения были, когда узнали о присвоении звания Героя Труда?

— Да я поначалу и не поверил даже. Я тогда по работе за 200 километров от города был, возвращался как раз. Звонит помощник мой, говорит: “Иван Ухливанович, вам Героя Труда дали!”

Я подумал: шутят! Приехал в контору — а там поздравляют, да, говорят, все точно!

Дома, конечно, тоже обрадовались. Потом волнение сильное было, когда на награждение в Кремль вызвали.

Но я не считаю, что звание это только мое. Оно всего “Сургутнефтегаза”. В одиночку такого не добьешься

— Что больше всего запомнилось из самой церемонии?

— Волнение. Я ведь накануне ночью всё свою речь читал. Наутро нас в Кремль всех, кого награждали, привезли заранее, показали Кремль изнутри. Началась церемония, и меня вызвали первым!

И я так разволновался, что ни слова сказать не смог! Путин пожал мне руку, поблагодарил, а я все молчу!

Вот, наверное, это волнение и запомнилось.

— Как думаете, благодаря чему вы получили звание Героя Труда?

— Я просто нормально работал. Честно делал свое дело. Видимо, люди это и заметили.

— Сейчас часто можно услышать, что молодежь не хочет овладевать рабочими специальностями. Вы же всю жизнь как раз повышаете свою рабочую квалификацию. Как считаете, что нужно делать, чтобы привлечь молодежь на производство, в рабочие профессии?

— Мне не кажется, что сейчас молодежь какая-то особенная. К нам молодые специалисты приходят. Вижу — работать хотят, страну поддерживают! А нужно то, что и раньше было: достойные условия труда, грамотное руководство, хороший коллектив.